Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров - Страница 153

153

Какое неожиданное наслаждение принесла эта ночь! Он поднял руки и сплел пальцы, чувствуя в воздухе квинтэссенцию смерти, ее шелковистую сущность. Она тянула его к себе.

Он был тем, кто завершает жизнь человека. Он был равновесием. Он был смертью. Он наслаждался, видя понимание этого в их глазах. Больше всего на свете ему нравилось греться в этих взглядах и видеть в них ужас. Только тогда он полностью осуществлял себя. Только тогда чувствовал себя неким завершенным целым.

Он стоял, покачиваясь в экстазе, и жалел, что это не продолжалось дольше. Жалел, что не удалось насладиться долгими криками. Крики – это лучше всего. Он жаждал их, нуждался в них, страстно желал их. Крики помогали ему осуществить себя, добиться цельности. Крики были нужны ему – не сам звук – он часто завязывал рот своим партнершам, – но попытка издать его и то, что они собой олицетворяли: ужас.

Но сейчас он не успел насладиться криками, и жажда его наполовину осталась неутоленной.

Он прошел в переулок и с удовольствием убедился, что не растерял навыков: парнишка валялся мертвым с ножом в затылке. Это было умиротворяющее зрелище.

Погруженный в океан ощущений, он вдруг осознал, что он почувствовал новое: боль.

Удивленный, он осмотрел свою руку и наконец обнаружил источник непонятной крови. Оказалось, что на плече у него длинный порез. Рана была глубокой. Ее требовалось зашивать.

Он едва не задохнулся от удовольствия.

Опасность, смерть и ущерб – все в одну ночь, в одной случайной встрече. Это было даже почти чересчур.

Голоса были правы, когда говорили, что ему надо идти в Эйдиндрил.

Однако он не получил того, в чем нуждался: длительный ужас, осторожная работа ножом, разгул крови, бесконечная, утонченная боль, оргия бешеного ножа – и только тогда смерть.

Но эфирные голоса обещали ему, что он получит окончательную победу, окончательное равновесие, окончательное слияние.

Они обещали ему окончательное достижение цели.

Они обещали, что он получит Мать-Исповедницу.

Его время близилось.

Ее время близилось.

Скоро.

Когда Верна положила Уоррену на лоб мокрое полотенце, он открыл глаза. Она с облегчением вздохнула.

– Как ты себя чувствуешь?

Он попробовал сесть. Она мягко толкнула его в грудь и вновь уложила на сено.

– Просто лежи и отдыхай.

Он вздрогнул от боли и провел языком по губам.

– Я хочу пить.

Верна поднесла к его губам ковш. Уоррен вцепился в него и принялся жадно глотать воду.

Задыхаясь, он пробормотал:

– Еще.

Верна наполнила ковш и снова протянула ему, чтобы он напился вдосталь.

– Рада видеть, что ты очнулся.

Уоррен с усилием улыбнулся.

– И я рад. Долго я был без сознания на этот раз?

Она пожала плечами в знак того, что он зря беспокоится.

– Несколько часов.

Уоррен обвел взглядом сарай. Верна подняла лампу, чтобы было светлее. Дождь барабанил по крыше, и от этого звука сарай казался уютнее.

Верна поставила лампу.

– Не верх роскоши, конечно, зато по крайней мере здесь сухо.

Уоррен был почти без сознания, когда они наткнулись на эту ферму. Хвала духам, хозяева проявили сочувствие. Они предложили им свою кровать, но Верна отказалась, не желая заставлять людей спать в их собственном сарае.

За время своих странствий в поисках Ричарда Верне не раз приходилось ночевать в таких местах, и ей это даже отчасти нравилось. Она любила запах сена. Странствуя, она думала, что ненавидит его, но, вернувшись во Дворец Пророков, поняла, что ей не хватает запаха сена, земли, травы и воздуха, промытого чистым дождем.

Уоррен коснулся ее руки.

– Прости, Верна, что из-за меня мы двигаемся так медленно.

Верна улыбнулась. Она вспомнила время, когда ее нетерпеливый характер заставлял ее все время спешить. Любовь к Уоррену открыла ей прелесть спокойствия. Ей было хорошо с Уорреном. Он был для нее всем.

Она откинула назад его вьющиеся белокурые волосы и поцеловала Уоррена в лоб.

– Ерунда. На ночь нам так или иначе пришлось бы остановиться. Ехать под дождем весьма неприятно. Лучше хорошо отдохнуть и потом двигаться быстрее. Уж ты мне поверь, у меня большой опыт в таких вещах.

– Но я чувствую себя таким… бесполезным.

– Ты – пророк. Ты обеспечиваешь нас сведениями, которые трудно назвать бесполезными. Только благодаря тебе мы с самого начала двинулись в правильном направлении.

Он посмотрел в потолок.

– Головные боли все учащаются. Я боюсь думать, что однажды закрою глаза и уже не проснусь.

Верна нахмурилась.

– Я не хочу слышать таких разговоров, Уоррен. Мы с этим справимся.

Он заколебался, не желая с ней спорить.

– Если ты так говоришь, Верна… Но из-за меня мы теряем время.

– Я уже позаботилась об этом.

– Ты? Что же ты сделала?

– Нашла нам средство передвижения.

– Верна, ты же сама говорила, что нельзя нанимать повозку, потому что это привлечет к нам внимание.

– Не повозку. И я не хочу слышать никаких возражений. Я наняла этого фермера, чтобы он взял нас собой на юг в своей телеге для сена. Он сказал, что мы можем устроиться на задке, и он закроет нас сеном. Так что не придется тревожиться, что кто-то обратит на нас внимание.

Теперь Уоррен нахмурился.

– Почему он согласился нам помогать?

– Я ему хорошо заплатила. Больше чем нужно, и кроме того, он и его жена преданы Свету. Он уважает сестер Света.

Уоррен вытянулся на сене.

– Ну что ж, звучит заманчиво. А ты уверена, что он в самом деле согласен?

– Он в любом случае поехал бы.

– Вот как? Почему?

Верна вздохнула.

– У него больна дочь. Ей всего двенадцать. Он хочет купить ей лекарство.

153